«Меня зовут Наташа, 53 года, сейчас живу в Москве, работаю на заводе.

Маленькой я жила в детском доме, хорошо там жила. Нас с сестрой на вокзале забрали. А когда — непонятно. В личном деле написано, что мне два месяца было, а у сестры — что мне было три года. А сама я не помню. После детского дома в сорок второе училище пошла в Березниках, но отучилась там всего пять дней. Я поспорила с мастером, пнула её, и меня оттуда выгнали. Когда выгоняют из училища, то общежитие сразу отбирают. Так я оказалась на улице.

Я когда в бездомную жизнь заходила, это же сознательно было, я всё помню, мне один мужик сказал важные слова: „Наташа, раз уж ты вступаешь в это болото, запомни: ты должна всегда ходить чистой, ты должна уважать людей. Даже если тебя кто-то оскорбил, ты не должна оскорблять его в ответ, и ты всегда должна работать. Только так выживешь и останешься нормальным человеком“.

Снимать жильё я не хотела, я свободу люблю. Мне нравилось ночью ходить где-нибудь. Я сама по себе, очень люблю одиночество. А всякие компании — не моё. Я лес люблю, природу, дорогу… Мне это больше нравится. Поддержка других? А что поддержка. Я сама себе поддержка.

На улице я выживала легко. Главное — работать, я всегда работала. Сама работала — сама пропивала. Не ходила, не попрошайничала никогда. Я в церковь ходила, там мылась-умывалась и бежала на работу. Раньше там душевые были, а потом в них бездомные бухать стали, и позакрывали всё. Но всё равно, есть возможность, в туалете, например. Я и снегом могу волосы помыть, и на Каме. У меня всю жизнь длинные волосы и никогда ни вшей, ни чесотки, ничего такого.

Всем тем, кто помогает бездомным я могу дать один совет. Если человек действительно хочет работать — помогите ему с жильём. Потому что очень тяжело работать, когда живёшь на улице. Некоторые и хотят работать, только их не берут никуда, потому что спишь на улице и от тебя воняет. Кто захочет такого на работу взять? А если уж дали надежду, так помогайте».

Наташа обратилась в Территорию передышки в 2017 году. Спустя несколько лет плотного социального сопровождения и участия в программе заселения в хостелы, Наташа нашла работу с проживанием в Москве.

«Эдуард, 46 лет, родом из Перми. Я попал в детский дом в три года вместе с сестрой. Тяжело было, нас там постоянно били. Поэтому мой самый первый опыт „бездомничества“ начался там — мы сбегали из школы. Прыгали с третьего этажа прямо в клумбы.

На двоих с сестрой мы получили двухкомнатную квартиру. Она решила её продать, я был против. Тогда она стала мне угрожать, в итоге сунула 400 тысяч за мою половину и всё. Я толком не понимал, где купить комнату и как, сколько мог жил на эти деньги, снимал себе жильё.

Стал выпивать, потерял работу, остался на улице. Одно время жил у друзей. Искал такую работу, чтобы платили постоянно: автомойки, стоянки, парковки, шабашки.

Потом подсказали уехать в центр реабилитации. Там пробыл три месяца, вернулся в Пермь и не пил полтора года, работал, деньги, всё в гору пошло. Потом сошёлся с одноклассницей и опять… Началось всё с пива. Потом с работы ушёл, потом жильё потерял и опять оказался на улице. Многие говорят, что это отмаз, но я покупал алкоголь, чтобы не замёрзнуть. И ещё постоянное чувство голода, а выпьешь, и оно тебя не так мучает. И я так посидел-подумал и понял, что это не моё. Привёл себя в порядок и попросился обратно в реабилитационный центр.

Мир-то, он ведь нормальный. Есть люди, которые помогут восстановиться и вылезти из этого. Я к людям хорошо отношусь, и ко мне хорошо относятся. Если оказались в беде, лучше всё равно обратиться куда-то, есть организации, которые помогают. Надо просто найти силы в себе, чтобы обратиться.

Простой доступный алкоголь и возможность делать, что хочешь — кажется, что это свобода. Но это тяжёлая свобода. Она забирает здоровье и физически, и морально. Тяжело от такой свободы. От меня все отвернулись, я свободен, но я одинок. Не дай бог никому такую свободу».

На момент подготовки выставки связь с Эдуардом утеряна.

«Зовут меня Игорь. Мне 57 лет. У меня сестра есть. Мы родились в Губахе, там было жильё. Но это давно было, ещё до армии. А когда после армии приехал, уже не было. Квартиру приватизировали и продали без меня. В университете в общаге жил сначала, потом у жены была квартира. А потом мы с ней разошлись в 1999 году. И всё, после этого снимал. Работал начальником юридического отдела. Зарплата позволяла снимать.

Ну как получилось, что остался на улице… Причина одна — алкоголь. Как-то я снимал квартиру, всё было нормально. Даже жениться хотел. Потом выпили, хотя я 4 года до этого не пил. И понеслось. Со знакомым мы уехали в Осу, застрял там на месяц. А я уехал без денег, просто в одежде. И вот выбраться не мог. Кое-как уехал оттуда, приезжаю, квартира закрыта. Не заплатил вовремя, и хозяин сменил замок. Оказалось, что хозяин все вещи выкинул. Там и новые были вещи. В полицию ходил. Вот так на улице остался.

Сестра жила на трубах, её нашел. Вот так вот — алкоголь. Когда на трубах были, соседи смотрят во двор, приносят еду. Отношение нормальное в принципе. Два месяца я жил на трубах.

Мой совет: бросить пить. И всё налаживается. Самое главное — чтобы в окружении никто не пил. Но на улице трудно, осень была, там же холодно. Но надо было скорее с улицы выбираться.

Я пришёл в Территорию передышки и решил сам, что пора. По слухам пришёл. Мне предложили хостел, и начал постепенно выбираться. Бросил пить, курение бросил за один день. Документы восстановил. Пенсию установили, хоть и небольшую, но могу снять комнату или даже квартиру. Хочу вернуться в юридическую сферу. Ходил с палочкой, получил инвалидность. Потом палочку отбросил.

То было всё, то абсолютно ничего не было. По одному щелчку всё пропало. Тут главное желание. Поддержка — это хорошо, но если никого нет…»

На момент последней связи с сопровождающим специалистом работал, снимал жильё.

«Зовут меня Владимир, полных лет 38, родился в городе-герое Волгограде. Самый поздний ребенок, самый избалованный. Я в 12 лет начал употреблять наркотики. Я почти всю жизнь в тумане. Большую часть своей жизни занимаюсь копанием для себя могилы, которую я успешно уже вырыл, и наверное уже второй ногой туда спускаюсь.

В 2012 году умерла мама, я начал слетать с катушек, продавать всю недвижимость. На тот момент у меня была жена, прожили 6 лет в браке, у меня дочери 16 лет. Потом превратился я в человекоподобное существо, хоть сердце не совсем закаменело, но грязи больше. Жизни не хватит, чтобы отмыть хотя бы часть.

Прихожу в церковь к батюшке. Он говорит: „Володь, у меня для тебя только одно предложение, есть на Урале православный реабилитационный центр, вот тебе билет на плацкарт и сумка“. Там меня встречают, везут в новую жизнь. Мы с товарищем живём на квартире, в которой есть всё, полный холодильник еды. Потом первое падение, потом вторая реабилитация. Я не то, чтобы скатился, я научился жить на улице. Я был во всех местах, и дома рабочие — это самое паршивое, самое непорядочное, что может быть вообще.

Летом в лесу жил. Мы строили дома, бани, у нас был инструмент, заработок хороший. Я был чистый, опрятный, никто не верил, что я бездомный. Наступила осень: холодно, слякоть, тупик и отчаяние. Были и подъезды, за лифтами ночевал. И просыпаешься, как свинья, и ничего не охота.

В Пермь приехал 20 февраля этого года. Как-то захожу в магазин, девушка какая-то слово за слово и привела меня в Территорию передышки. Я первый раз послушал, подумал: не может быть, что тебе помогут и ничего не возьмут. Побыл немного, ушёл. Вернулся через пару недель, а меня здесь помнят. Сначала ходил погреться, попить чая с печеньками, потом поговорил с сотрудниками, и всё закрутилось. И сейчас живу в хостеле, работаю там же, сытый, обутый и одетый.

Если я падаю — падаю камнем, если я вылезаю — пру как трактор. Качели бесконечные».

На момент подготовки выставки устроился на работу с проживанием.

«Меня зовут Игорь, мне 50 лет. Я живу не на улице, потому что на улице я бы не выжил. Поэтому я жил в рабочем доме или на Героев Хасана, или где-то снимал. Бездомным меня вроде как не назовёшь. Я всё-таки ещё на что-то надеюсь и ещё что-то рисую — это меня держит. Держат картины и люди, которые готовы помочь.

Первый раз обратился в Территорию передышки в 2019 году, думал, да чем мне там смогут помочь? Но оказалось, что могут. Других людей потом сюда посылал. Территория передышки однажды разместили пост в соц. сетях про „художника без дома“, чтобы собрать мне материалы для рисования. Не получилось, потому что краски дорогие и волонтёры не могли докупить или что-то не то приносили. И ещё настал антиковидный период, всё и затухло.

Я учился в Кунгуре, в художественном училище, на оформителя. После училища преподавал декоративно-прикладное искусство в Доме творчества в Полазне. У меня высшего образования не было, и директор мне тогда говорила: „Игорь Александрович, давайте-ка заочно в институт, дети к вам ходят, дети рисуют“. Но я как-то не зацикливался на таком в то время. Хотя сейчас понимаю, что мог бы совмещать.

Картины я писал, когда у меня была возможность спокойно писать. „На коленке“ я никогда рисовать не смогу. Мне нужно, чтобы спокойствие было финансовое. Чтобы я знал, что у меня в холодильнике есть колбаса, что у меня есть деньги на любые краски, мне не надо идти работать и есть возможность не отвлекаться и свободно рисовать.

В 2001 году я выставлял свои картины на Арт-Пермь, на Пермской ярмарке. Просто прочитал объявление и принёс картины. Тогда ещё бесплатно выставляли, все художники там экспонировались, любого ранга. Есть у меня товарищ, он мои картины психоделикой назвал. Называть-то их хоть как можно, самое главное, что он говорит: „Игорь, давай будем дальше рисовать. Твои картины будут интересны, когда ты умрешь“. А я ответил, что не хочу так долго ждать».

На момент подготовки выставки находится в поиске работы.

«Меня зовут Владимир, 51 год, сейчас живу в городе Перми. Я россиянин и живу в России, но у меня нет гражданства. Последний паспорт был в 90-ом году, ещё СССР. На момент 1992 года я находился в Германии, из-за этого сейчас проблемы с установлением гражданства.

До армии я работал на железной дороге, с 1990 по 1998 год служил в Германии. Когда стали выводить войска, я просто остался, можно сказать, дезертировал, денег хотел заработать. Если бы можно было отмотать назад, я бы не изменил своего решения, но действовал бы по-другому, и с деньгами бы сейчас был.

В 1998 году меня хотели депортировать, но я перебрался в Словакию, год там пробыл, потом — в Чехию, где и жил до 2008 года. В 2008 году меня депортировали обратно в Россию.

В Москве начал работать, как раз был кризис, и нас кинули на деньги. Потом я запил. В это же время потерял ноги: некачественный алкоголь, обморожение и гангрена… Как попал в Москву, живу на улице, но в подъездах никогда не ночевал и во всякие рабочие дома не обращался. Строил себе палатки, шалаши, в них и жил, вообще законно всё было. За помощью никуда не обращался, сам тогда способный был. По поводу документов в миграционную службу обратился, там потребовали подтверждение, что я россиянин, через какой-то запрос по месту прописки. У меня когда-то был военный билет, но он остался в Германии.

Я на улице видал очень разных людей: и бывших полицейских, офицеров даже, которые на улице живут, побираются, юристов хороших, преподавателей иностранных языков. Таких много людей, как говорится, сегодня бог, а завтра можно и бобром быть. А на улицах бездомных губит алкоголь. Перестал пить в 2019 году, как в Пермь приехал.

Здесь тоже в палатках жил, сам себе строил возле речки. У нас одно время было 8 палаток, полицейские приходили смотреть, живы мы или нет. Все знали, где мы, тем более недалеко от кладбища, у церкви. На зиму палатки утепляли, я бывало и мылся в тридцатиградусный мороз, прямо в палатке. Надо было, чтобы потом не вонять.

Другие бездомные знали, что я уже отошёл от выпивки и уже не так смотрели, что деньги не сдаю, не скидываюсь. Хотя в целом нормально всё было, я с ними общался, питался вместе с ними, но сам как бы в стороне был.

Сейчас нашёл работу в токарне, мне же только сидячую можно или что-то руками делать. Нашёл жилье, восстанавливаю документы, с родственниками по телефону общаюсь — нормальным человеком хочу последние годы пожить. Еще мечтаю найти могилу матери, не знаю, где она, где-то в Чусовом».

Владимир умер в январе 2023 года.

«Людмила, 73 года. Я родилась в Удмуртии, на станции Кузьма. Закончила среднюю школу, хотела поступить в институт ядерной физики в Новосибирск. Но закончила два курса педагогического, бросила и уехала в Таджикистан. Тогда были очень популярны таджикские фильмы, мы три подружки и умотали в Таджикистан. Ненормальные ведь в таком возрасте, хотели, как в фильмах.

Жила в Таджикистане, потом государственный переворот, гражданская война. Я вообще человек мира, не различаю нации. Но вот такая ситуация, и все поубегали. Приехала сюда, и началось хождение по мукам. Мама с папой-то у меня давненько уже умерли. Племянники какие-то есть в Удмуртии, но я их не знаю. Приеду и скажу: «Здравствуйте, я ваша тётя»?

Жилья своего не было. Я жила где попало: и на улице, и в заброшенных домах, и в приюте для собак в Мотовилихе. Очень долгое время отказывали в гражданстве. Вот и жила очень долго с паспортом несуществующего государства и вне закона. Пошла на приём к начальнице УФМС. Я ей говорю: «Либо вы мне даёте гражданство, либо я иду жаловаться в суд». И мне дали гражданство, вот так — на четвёртый заход.

В Территории передышки познакомилась с Ириной Александровной. Она мне дала «дорожную карту»: как и что делать. Я всё это прошла. И сейчас состою в очереди 11 000 по общегородскому списку на жильё. Ирина Александровна в своём деле — рыцарь без страха и упрёка, она единственный человек, который действительно от души помогает.

Сейчас живу то в квартире, то в полуразрушенном домике, там огород. Люблю огород, хоть какое-то подспорье. В домике две печи, а соседи хотят эти кирпичи украсть, но я держу оборону. Моя мечта — дачный участок у речки.

Тем, кто попал в беду, советую: гордыню спрятать, искать помощи и не падать духом. Вот у меня по фигурному катанию был любимчик, оказался без обеих ног. И думаю: хоть я и на улице, глаза видят, ноги ходят. И я счастливый человек!

«Мне 42 года, сейчас живу в хостеле. Когда-то у меня была своя квартира. Пока я был в местах лишения свободы, из квартиры меня выписали и продали. Так что вышел я „на улицу“.

Работал на стройке. В какой-то момент понял, что у меня проблемы с зависимостью, и уехал в реабилитационный центр. Пробыл в нём 5 месяцев. Там всё на религии было основано, и помогали с зависимостью справиться. С девушкой там познакомился, мы оттуда ушли и семь лет вместе прожили. Работу хорошую нашёл — подсобным рабочим. Потом покуривать начал, потом маленько выпивать — и понеслось! В итоге я в больнице оказался, надолго положили, а она в это время другого себе нашла.

Пошёл работать на стоянку, там и жил половину зимы. А вторую половину я в больнице провёл. Заболела спина, коленные суставы, псориаз появился. Я два месяца вообще ходить не мог. В больнице меня на ноги подняли. С 2019 года я на улице. Пока мог — работал. Где-то хостел снимал, где-то в подъездах ночевал, где-то на улице. Сейчас сложно с работой, могу охранником или сторожем только, потому что ключицу сломал и не могу тяжести поднимать.

Если вы оказались на улице, главное — не опускать руки. Есть же люди, которые просто сдались, ничего уже не хотят. У меня тоже бывало желание просто уснуть и не проснуться. Потом работу нашёл, жилье, вроде всё и наладилось.

Я человек спокойный, не конфликтую ни с кем. Мечтаю найти хорошую работу, познакомиться с кем-нибудь, семью создать. Чтобы было с кем поговорить, с кем проблемы можно вместе решить, а не болтаться одному… А то один столкнёшься с чем-то сложным, думаешь-думаешь, так чаще всего срыв и происходит. Сорвёшься, забудешься, а проблема-то никуда не девается, а в итоге проблем только больше получается…».


На момент подготовки выставки живёт в рабочем доме.

«Родился в Казани, нашёл там девушку, переехали в Березники, поженились, вскоре родилась дочка.

По образованию я автослесарь. Работал водителем около семи лет, два года — автослесарем на титано-магниевом комбинате. Прожили мы с женой 13 лет, развелись. Оставил дом жене с ребёнком.

Потом приехал в Пермь. Шабашил, думал, что сам справлюсь. Получилось, что нет… Жил в заброшенной сторожке. И в один момент отморозил ноги. После больницы попал в Центр социальной адаптации. Живу тут полгода. Здесь мне предоставили кресло-коляску, восстановили документы, помогли установить группу инвалидности. На рыбалку езжу! Я заядлый рыбак.

К тем, кто попал в беду, у меня только один совет — обращайтесь в Центр социальной адаптации, обязательно помогут».

На момент подготовки выставки живёт в ГБУ ПК ЦСА г. Перми.

«Меня зовут Владимир, 54 года. Родом я из Соликамска. Родился в 1969 году. В детстве всё было хорошо, учился на отлично. Пошёл после школы в автодорожный техникум. Учился там я два года, не закончил его. Я играл в хоккей. Когда ушёл в армию, думал, с армии приду, буду всё это продолжать. А как пришёл, у меня было много пропусков — разъезжали по России.

Директор говорил: „Давай выбирай, либо хоккей, либо техникум“. Я выбрал хоккей, написал заявление, ушёл тут же. Думал, после армии приду и начну опять хоккей. А получилось так, что со спортом у нас совсем в те времена стало плохо. В хоккей не получилось дальше играть. Пришлось оставить спорт, на что-то жить надо было. Пошёл на работу. Сначала начинал в пожарке. После пожарки в охрану. Таксовал.

Жильё я потерял. Разбил машину хозяйскую, дорогую очень. Пришлось отдать квартиру. Квартира от бабушки мне досталась. Сейчас у меня из родственников одна сестра, все родственники в Питере. Давно уже не общаюсь, в Питере давно не был. Была жена, дочь уже взрослая. Они живут в Астрахани. С дочерью общаюсь по телефону, с женой нет.

Жил потом в гостиницах, где придётся. На улице я не жил. Я когда квартиру отдал, приехал в Пермь, у меня здесь жил товарищ. Долгое время у него жил. Потом он тоже развёлся с женой, уехал обратно в Соликамск. Мне пришлось тоже уйти. Пару-тройку дней переночуешь на улице, походишь туда-сюда. Потом снимал три раза. В таких ситуациях, чтоб на трубах жить, не бывал.

До хостела долгое время жил в соц. гостинице. Сейчас несколько месяцев живу в хостеле Территории передышки. Ищу себе комнату в аренду. С работой всё нормально.

Мечтаю съездить в Питер, Питер вообще люблю. Я последний раз там был в 1992 году. Там, конечно, холодно, ветра, Балтика рядом. А летом прекрасно».

На момент подготовки выставки работает, ищет съёмное жильё.